Сказка о Красоте - Страница 2

— Го-го-го-го! — расхохотался медведь во все горло. — Да мне и не надо готовить, я ведь не человек, а медведь. Ужин теперь у меня с твоим появлением готов: я просто съем тебя на ужин и буду сыт, по крайней мере, целую неделю.

— Послушай, — пробовала возразить Красота, — ты, вероятно, не знаешь, кто я. Я — Красота.

— Никакой я Красоты не признаю, — угрюмо произнес медведь. — Мне все равно, кто ты, лишь бы я мог утолить мой голод.

И медведь уже готовился броситься на Красоту. Дико вскрикнула Красота и шарахнулась в сторону.

К счастью, она обладала быстрыми ногами и могла убежать от медведя.

Вся помертвевшая от ужаса она теперь шептала:

— К людям! К людям! К людям! Они оценят и поймут меня. Что дикому зверю и глупому месяцу в моей красоте? Пойду к людям и буду у них царицей.

И еще быстрее, еще стремительнее побежала вперед. Лес поредел. Ночь миновала. Голубовато-молочный месяц скрылся куда-то, а на его месте занялся огромный, ярко сияющий шар. Теперь уже Красота знала, что за шар это. О солнце она слышала очень много из песен своих невольниц-подруг. Она знала, что солнце ее соперник по красоте, и не замедлила сказать ему это. Но солнце не удостоило ее даже ответом. Оно только засияло так ярко, что у бедной царицы зарябило в глазах. Она прибавила ходу, чтобы укрыться под навесом хижины, построенной среди поля.

Из хижины вышел человек, его жена и двое детей.

— Кто ты? — удивленно вскричали все четверо при виде приблизившейся к ним Красоты.

— Я — Красота! Я пришла к вам в долину, чтобы дать вам возможность любоваться собою, — гордо отвечала царица заповедного чертога и встала, как статуя, неподвижно перед людьми.

— Эге, — произнес человек, хозяин убогой хижины, — это, верно, новая работница, которую нам прислал кум Петр из соседней деревни. Очень кстати пришла ты, — произнес он, весело обращаясь к Красоте, — у нас теперь много работы, и нам нужна усердная, сильная и здоровая работница. Оставайся у нас и сейчас же принимайся за работу: пойди-ка в лес да накоси травы для нашей Буренки. А то жене некогда заниматься этим. Она идет в поле жать рожь.

— Едва дослушав последние слова человека, Красота вспыхнула от гнева и затопала ногами.

— Прочь от меня! — вскричала она сердито. — Или вы не знаете, что не для работы и грязного труда создана Красота, а для того, чтобы вы, глупые, жалкие люди, любовались мною?!

И она пошла прочь от хижины человека, который смотрел ей вслед широко раскрытыми, изумленными глазами.

— Вот чудная-то девушка, — сказал человек, обращаясь к жене, — очень она нужна нам, когда ничего не хочет и не умеет делать! Хорошо, что убирается от нас подобру-поздорову. Лентяев я не люблю.

Красота не слышала этих слов. Она была уже далеко. Она спустилась теперь еще ниже с горы, в шумную долину, посреди которой высились громадой городские постройки.

Это был роскошный город, по-видимому, столица.

— Там живут богатые люди, — произнесла, приближаясь к городским воротам. Красота. — А богатые люди сумеют лучше оценить меня, нежели бедняки, которые слишком удручены заботами и нуждою. Им не до Красоты. Пойду к богатым.

И она вошла в ворота.

На городской площади стоял огромный дом, ярко освещенный тысячами огней. Все знатнейшие семьи города собрались сюда на праздник. Но так как на слишком многочисленных и шумных сборищах всегда бывает скучно и люди на них веселятся точно по обязанности, то гости скучали и здесь.

Танцевали нехотя. Разговаривали вяло. И поэтому страшно обрадовались все, заметя появление Красоты. Ей не надо было называть себя. Все ее сразу узнали. Все слышали о ней и восторгались ею с давних пор, с самого начала существования мира. С шумными криками восторга проводили ее на лучшее место, окружили ее и стали ей кланяться, как царице.

И все любовались ею — и мужчины и женщины, и старые и молодые — все, славя Красоту. Красота торжествовала.

«Давно бы так! — думала она. — И как мне раньше не пришло в голову вырваться к этим милым, благодарным людям из моего заповедного чертога!»

Но вот прошел час, другой, третий. Все прискучивает на свете. Прискучила и Красота. Людям надоело созерцать ее, неподвижную, однообразную, словно застывшую в своей великолепной позе, как мраморное изваяние на троне. И вот, сначала робко, потом все настойчивее и смелее зазвучали голоса:

— Спой нам что-нибудь, Красота! Ты так прекрасна сама, что все, что ни сделаешь, должно быть тоже прекрасно.

— Или сыграй лучше! Твои пальцы, тонкие и длинные, точно созданы для струн.

— Или расскажи нам сказку, чудесную и волшебную. Под твоими золотыми кудрями должен таиться мозг поэта! Ты должна уметь сочинять сказки и стихи.

— Нет, нет! Изобрази лучше всех нас и себя на полотне в виде дивной картины. Ведь ты, наверное, владеешь кистью.

— Нет, лучше сойди с твоего трона и станцуй нам. Ты, без сомнения, умеешь очаровательно танцевать.

Но Красота не двигалась с места. Она не умела ни петь, ни играть, ни сочинять сказки и стихи, ни писать картины, ни даже плясать. Она ничего не умела…

Ей стало горько и стыдно, потому что она была очень горда. И чем настойчивее звучали просьбы окружающих, тем бледнее и бледнее становилось ее прекрасное лицо.

— Что же это за Красота, которая ни в чем проявить себя не умеет! — крикнул чей-то дерзкий голос в толпе.

— Не надо, не надо нам такой Красоты, — подхватили другие голоса.

Вся бледная как смерть, Красота сошла с трона и покинула зал.

На пороге дворца она сняла с пальца драгоценный перстень и, приложив его к устам, громко пожелала очутиться снова в своем заповедном чертоге.